«Зачем нужна наука в России?» — так было озаглавлено пленарное заседание, прошедшее в рамках «Недели науки в Москве». «Акцент на первом слове, – сразу уточнил модератор дискуссии, президент Фонда «Центр стратегических разработок «Москва» Владимир Княгинин. – В том, что наука нужна России, никто не сомневается. А вот понять зачем, для каких целей она нужна, какая основная тематика, какие организационные форматы деятельности являются перспективными – это важно обсудить».

Обсуждали широким кругом. В дискуссии участвовали как представители власти и административных органов в сфере науки, так и руководители научных и предпринимательских фондов, представители научного сообщества.

Ракеты и огурцы

Неудивительно, что разные группы населения смотрят на задачи, стоящие перед наукой, по-разному: для учёных это профессия и призвание, для общества – источник инноваций, которые смогут сделать жизнь каждого более здоровой, интересной, безопасной, а для государства?

2016 год будет знаменательным для организации российской науки, уверен Княгинин. Так, по поручению Президента сейчас ведётся разработка стратегии научно-технологического развития России на долгосрочный период, концепция которой разрабатывается Советом по науке и образованию при президенте России. А это значит, будут гармонизироваться отношения между наукой и промышленностью, наукой и обществом: уже постепенно восстанавливается запрос на результаты научной деятельности и понимание границ применения знаний. В перспективе это должно повлиять и на модель отечественной экономики, поставив во главу угла не природные богатства, а знания.

«Будущими лидерами глобального развития станут, скорее всего, те страны, которые смогут создавать прорывные технологии не только в военных, но и в гражданских отраслях, и на их основе создавать и развивать конкурентоспособную производственную базу»,

– сказал глава Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаил Котюков.

Наука в России (и Советском Союзе) в первую очередь решала проблемы национальной безопасности, а не удовлетворяла запросы производственного сектора. Если мы хотим применять достижения науки и в других отраслях, надо скорректировать подход.

«Зачем нужна научная деятельность таким странам, как Голландия, Швейцария, которые очень неплохо выглядят на мировой карте науки? При том, что вопросы национальной безопасности перед этими странами явно стоят не так остро, – пригласил собравшихся порассуждать директор Института проблем передачи информации им. А.А. Харкевича (ИППИ) РАН Александр Кулешов. – Голландия, например, нам поставляет 100% приборов для упаковки и сортировки огурцов. Казалось бы, что может быть проще? Но, оказывается, в каждом элементе этой установки достаточно много науки: для сортировки огурцов нужно распознавание образов, это довольно сложная задача, которая решается на основе методов очень модного сейчас глубокого обучения. Это точно не удастся сделать с помощью молотка и зубила, тут нужная именно наука».

По его словам, сегодня наука есть везде, даже там, где она не заметна. Поэтому развивать науку, причём фундаментальный сектор, совершенно необходимо.

«Стране нужна сильная математика, не связанная с ракетами, сильная теоретическая физика и биология, - продолжил Кулешов. – А зачем? Нельзя себе даже такой вопрос задавать. Сегодня тот или иной результат может показаться ненужным, а завтра он окажется ключевым».

При этом, поддерживая фундаментальную науку, нельзя приписывать ей несвойственные функции внедрения, подчеркнул президент Российской академии наук Владимир Фортов.

«Электричество было открыто не в результате инновационного развития свечи, а в результате фундаментальных исследований Фарадея. И когда король спросил его, какая будет польза для короны от того, что, пропуская ток, магнитная стрелка компаса отклоняется, учёный ответил: «Ваше Величество, Вы за это будете получать налоги».

Проблема доверия

Получается, чтобы наука работала, и появлялись новые технологические решения, которые помогут и ракету в космос запустить, и огурец упаковать, нужно наладить взаимодействие между фундаментальной наукой, прикладными исследованиями и производством. Но пока эти связи в России работают плохо.

«Мы проанализировали мировую публикационную активность, выяснили, что её всплеск в области химии влечёт за собой всплеск публикационной активности, занятости учёных, финансирования в таких областях, как биотехнологии, медицина и фармакология. Анализ нашей публикационной активности показывает, что увеличение этого показателя в химии не сопряжено с увеличением публикационной активности в базе Web of Science, связанной с прикладными областями», – сообщила заместитель министра образования и науки Российской Федерации Людмила Огородова, добавив, что в России ситуация аналогична и для всех фундаментальных естественных наук.

Руководитель Российского научного фонда (РНФ) Александр Хлунов в свою очередь отметил, что проблема не исчерпывается тем, что представители фундаментальной и прикладной науки в России друг друга не слышат. «В грантовой деятельности предметом каждодневной работы является экспертиза.

Мы продолжаем болеть одной и той же проблемой в Российской Федерации – отсутствием доверия друг к другу.

У нас довольно много замечаний к экспертизе, но я бы свёл это к одной мысли – сами учёные не доверяют друг другу», – сказал он, причём, как подчеркнул глава РНФ, атмосфера недоверия царит и в более крупных масштабах: между наукой, обществом и властью.

«Оставим вопрос национальной безопасности за скобками. Мне бы хотелось, чтобы в повестке дня российской науки в самое ближайшее время появился новый вопрос – вопрос повышения качества жизни человека. Мне кажется, тогда то противоречие, тот недостаток доверия между учёными, обществом и государством будет преодолеваться более быстрыми темпами, – подытожил Хлунов.

– Самое главное, что если мы будем заниматься вопросом качества жизни, это в конце концов станет естественным вопросом бизнеса, и разрыв, который существует между бизнесом и наукой, будет преодолеваться».

Деньги идут за интересом

Налаживание трансфера знаний из лабораторий в конструкторские бюро, а потом в цеха помогло бы решить и задачу привлечения бизнеса к финансированию науки, которую Людмила Огородова обозначила, как ключевую.

«Самая главная задача, которую необходимо решать сегодня – задача участия внебюджетного финансирования в исследованиях и разработках»,

– заявила она, уточнив, что сейчас финансирование науки в России в целом растёт, но незначительно.

По её словам, в развитых странах вклад бизнеса в НИОКР составляет по разным отраслям экономики 6-17%, в то время как в России эта цифра не превышает 4%, а в среднем составляет всего 0,8%.

Но нужна ли поддержка бизнеса самим учёным? Если и нужна, они не слишком явно это демонстрируют, считает генеральный директор ОАО «РВК» Игорь Агамирзян. «Откровенно говоря, сегодня у нас я не вижу встречного движения, – сказал Агамирзян. – Оно в каком-то смысле иногда происходит со стороны технологов и инноваторов, тех, кто пытается коммерциализировать что-то, и почти никогда не инициируется научной средой».

Проблему усугубляет недоброжелательное отношение к коммерциализации научных разработок (и бизнесу в более широком смысле) в обществе.

«Мы до сих пор привыкли считать, что бизнес – это торговля и спекуляция, а экономика – это производство материальных ценностей, заводы, фабрики. Это противопоставление экономики и бизнеса в общественном сознании совершенно парадоксально»,

– добавил он.

Александр Кулешов в свою очередь подчеркнул, что поддержка науки бизнесом на Западе – это очень тонкая вещь, и фундаментальные исследования в этих странах всё равно финансируются государством:

«Это действительно было. Даже в 90е годы в Нью-Йорке существовал научно-исследовательский институт IBM, где наши математики работали по академической системе. Но такой практики уже давно не существует. Сегодня когда, например, авиационная компания пишет, что у них на R&D было потрачено 8 миллиардов долларов, это означает, что 99% этих денег ушли на конструирование новых версий самолётов, и никакая фундаментальная наука из этих денег не оплачивается».

Идею Кулешова поддержал председатель наблюдательного совета Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере Иван Бортник, призвав учёных оставаться в научной сфере и сотрудничать с бизнесом, а не уходить туда с головой.

«Есть опыт, что в компаниях, которые очень хорошо и динамично развиваются, действительно в основе лежит очень хорошая наука, – сообщил он. – Хороший академический учёный стоит где-то у истоков этой компании, но никогда не является её руководителем».

Не компромисс, но конструктивный диалог

Российская наука глубоко встроена в международный научный ландшафт, и наши учёные принимают участие во всех ключевых международных проектах: в сфере безопасности, экологии, здравоохранения, астрономии, но для людей в целом наука в первую очередь связана с ожиданием улучшения условий повседневной жизни, подчеркнул, завершая дискуссию, заместитель руководителя ФАНО России Алексей Лопатин.

«Если покопаться в коллективном бессознательном, можно понять, что от науки ожидают надёжности. Причём как практической, так и философской, которая обусловлена пониманием нашего места в этом мире, каждого в отдельности и всех вместе, – сказал он. – Исходя из этого, можно отвечать на вопрос:

какая наука нужна? Вся! Все науки нужны в равной мере, потому что не может быть неполной надёжности. Но это не означает, что мы не должны выделять актуальные направления и приоритеты».

Людмила Огородова добавила, что по итогам состоявшегося недавно мероприятия в рамках разработки стратегии научно-технологического развития России было выделено три группы интересантов:

«Государство ожидает, что наука позволит обеспечить национальную безопасность, а сегодня говорит ещё и о качестве жизни человека. Министерству образования и науки и Правительству наука видится как источник не только социально-экономического развития, но и общественных благ, потому что это становится основным драйвером развития в мире. Общество тоже ожидает, что наука поможет улучшить качество жизни. И учёные, как часть общества, видят в науке свою профессию.

Задачей является не столько компромисс, сколько конструктивный выход на следующую стадию развития и реализацию стратегии как таковой c пониманием того, что ресурсы науки, в первую очередь, учёные, являются темой, которая заслуживает самого пристального внимания в разработке дальнейших шагов стратегии».

А чтобы понять, в чём корень возникающих по ходу дискуссии разногласий, необходимо вернуться к основаниям и обсудить накопившиеся проблемы, добавил Владимир Княгинин. «Стратегия науки – это не перечень конкретных мероприятий, он дан в госпрограмме. Стратегия науки – это возврат к основанию».

Источник: STRF.ru